Ажурный дом, архитектор А. К

Модерновые доходные дома, сталинские высотки и многоэтажки 1970-х годов - не просто жилые здания, а настоящие городские символы. В рубрике « » The Village рассказывает о самых известных и необычных домах двух столиц и их обитателях. В новом выпуске мы узнали, как устроена жизнь в одном из первых блочных зданий Москвы - Ажурном доме архитектора Андрея Бурова на Ленинградском проспекте.

Фотографии

екатерина закливенец

Историческая справка

Вопрос создания массового жилья волновал советских архитекторов задолго до эпохи Никиты Хрущёва. Ещё до войны они искали способы строительства из типовых элементов - это сократило бы время и затраты на возведение построек. Одним из первых примеров крупноблочного строительства стал Ажурный дом на Ленинградском проспекте в Москве, построенный архитекторами Андреем Буровым и Борисом Блохиным в 1940 году.

На самом деле «ажурным», или «кружевным», он был прозван позднее из-за витиеватых решёток, которые украшают кухонные лоджии и одновременно скрывают то, что на них стоит. Таким образом Буров и Блохин неожиданно решили одну из главных проблем будущей массовой застройки - захламлённые балконы, способные испортить любой аккуратный квартал. Ажурные рельефы выполнили на заводе по рисункам известного книжного графика Владимира Фаворского. Из-за чередования лоджий и окон дом также часто называли «аккордеоном».

В Ажурном доме всего один подъезд и шесть этажей. В здании два лифта, а также лестницы и просторные холлы, соединённые длинными коридорами - фактически дом имеет планировку гостиничного типа. На каждом этаже по 18 квартир, причём жильё начинается со второго этажа, так как на первом планировалось создать комплекс общественных помещений: продовольственный магазин, кафе-ресторан, детский сад-ясли и бюро обслуживания, которое бы выполняло заказы на доставку продуктов и обедов, уборку квартир, стирку и прочие услуги. Однако этим планам помешало начало войны. Она же стала причиной того, что дом так и не вошёл в серию, оставшись единственным экземпляром.

Несмотря на то, что дом Бурова строился для обычных советских граждан, первыми в него въехали высшие военные чины. (Впрочем, среди известных жильцов дома были и советский прозаик Константин Симонов, и актриса Валентина Серова.) Тем не менее все квартиры в доме были призваны подчеркнуть «неэлитарность» здания: во многих были совмещённые санузлы и крошечные кухни. Последние были сделаны намеренно: предполагалось, что люди будут брать готовую еду в ресторане на первом этаже и разогревать у себя. Эту идею общественного обслуживания Буров увидел во время командировки в США и хотел реализовать на родине.

Аня Крылова, дизайнер интерьеров и один из создателей бренда украшений OSA, 38 лет : В Ажурном доме мы с мужем живём уже четыре года. Так получилось, что квартиру, которую мы снимали до этого, продали, и нам срочно понадобилось жильё. Тогда наш приятель, который давно перебрался за город, предложил остановиться в его пустующей квартире в Ажурном доме. Я очень обрадовалась возможности пожить в первом блочном доме. Он меня пленил: ажурные сетки, большие рекреации, длинные коридоры - чума полная! Кроме того, мне близок этот район. Ещё до переезда я проводила здесь много времени: работала сначала на Верхней улице, затем на Ленинградке, просто тусовалась.

Об этом здании я слышала задолго до переезда, у моих родителей была книга про район Беговой. Из неё я узнала, что этот дом должен был стать типовым. Интересна и история ажурных сеток: их поставили на кухонных лоджиях, чтобы с проспекта не было видно советский быт с его беспросветной жутью. Про фасады тоже есть история. Говорят, что разводы на них получились случайно: якобы при заливке не могли добиться однотонного оттенка, и Буров предложил добавлять краску прямо в раствор. Лично я не верю, что это было случайностью, а не первоначальной задумкой архитектора. Слава богу, пока ни у кого не поднялась рука покрасить фасады!

В нашем доме большой подъезд и роскошные коридоры, которые не оставляют ни одного человека равнодушным. По бокам расположены шикарные лестницы, около каждой из них - рекреация с остеклением от пола. Поэтому мало кто догадывается, что этот дом строился для обычных людей и что в нём очень маленькие квартиры. По замыслу архитекторов, человек должен был проводить весь день на работе, а ужинать в ресторане-кухне на первом этаже. Но, естественно, ресторана уже давно нет. Впрочем, как и планируемых выходов из подъезда прямо в магазин, детский сад и парикмахерскую.

После войны, когда не хватало жилья, многие квартиры здесь стали коммунальными. Не знаю, как люди находились в таких тесных помещениях - наверное, спасались в коридорах. Иногда я представляю, как по ним бегали дети. Обидно, что сейчас это пространство используется только как курилка. Мне кажется, в этих рекреациях дети должны играть, рисовать, а пенсионеры - йогой заниматься.

Мы живём на последнем этаже в небольшой квартире, полуторке - 38 или 40 квадратных метров, точно не помню. Но здесь довольно просторно благодаря окнам космических размеров и трёхметровым потолкам. У нас нет ажурных решёток, так как они стоят только на фасаде здания. Все окна в квартире выходят на солнечную сторону, поэтому в комнатах всегда светло, а по вечерам солнце прямо лупит. Здесь большие батареи - либо они такими были изначально, либо впоследствии жильцы сами доварили - поэтому зимой всегда очень тепло, а когда нет ветра, то вообще задыхаешься от духоты. Главный недостаток - то, что окна выходят на Третье транспортное кольцо, из-за чего летом невозможно открыть форточку: сразу летят пыль и копоть. Сейчас вид из окна не очень приятный: краны, строящиеся стадион «Динамо» и арена «ВТБ». Но вдали виднеется высотка, похожая на сталинскую, и тебе кажется, что ты в самом центре города. Ещё отсюда отличный вид на парады: самолёты пролетают мимо, техника выстраивается - можно даже никуда не ходить.

В нашей квартире есть французский балкон с дверью шириной в метр. Конечно, мне жаль, что на него нельзя поставить велосипед, но не могу сказать, что отсутствие стандартного балкона - серьёзный недостаток. Всё равно на него можно было бы выйти только ранним утром, когда не так много копоти поднимается с дороги. Что касается пыли, то здесь всё зависит от расположения квартиры: жильцы, чьи окна выходят на Ленинградку, жалуются на грязь, а те, чьи окна выходят на аллею и во двор, говорят, что у них очень тихо и практически нет пыли.

Мне кажется, самый главный минус жизни в доме Бурова - жуткая слышимость. Однажды к нам пришёл сосед снизу и сказал, что мы надоели, так как постоянно катаем что-то тяжёлое. А у меня из того, что может кататься, только рабочее кресло и пылесос. Ещё был период, когда соседи по обе стороны от нас делали ремонт. Было круто! Я работаю дома, мне звонят и говорят: «Ой, ты на объекте, я перезвоню». Бывало, сосед долго не выключал закипевший чайник, мне было так хорошо его слышно, что я периодически кричала: «У вас чайник кипит!» Но потом владельцы поменялись, сделали шумоизоляцию, и мы совершенно перестали их слышать, хотя у них живут дети. А вот другие, наоборот, отскоблили стену так, что мы знаем, во сколько сосед пришёл домой и как помылся в душе.

Когда мы только увидели эту квартиру, то уже решили, что ремонт делать не будем. Под ковролином обнаружился дубовый тонированный паркет из тёмного дерева. Я его помыла, и он был просто роскошным, пока не высох: местами на нём была краска, а слои лака потемнели. Циклевать его было бы очень дорого, да это и несерьёзно, поэтому мы его закрасили белым - так сказать, законсервировали. Но пол всё равно выглядит замечательно. В ванной вообще лежит метлахская плитка, она же, кстати, и в подъезде. Не знаю, что с ней делали, но на ней есть вмятины - может, топором что-то рубили. В двери на кухню прекрасная стеклянная фрамуга, которую, к сожалению, кто-то частично закрасил и даже забил фанерой. Ещё есть дверь-гармошка из одной комнаты в другую. Её можно совсем закрыть и пользоваться другой дверью, так маленькая комната не будет проходной. Подоконники сейчас, конечно, рассыпаются, но их, как и окна, можно было бы отреставрировать.

Я смотрю, какие ремонты делают другие жильцы, и часто мне становится очень обидно. Для меня жить здесь - счастье, а народ выбирает интерьеры совершенно без привязки к месту и времени, без какого-либо уважения к дому. Многие плюют на эти шикарные окна, паркет, плитку, закладывают ажурную сетку и кладут клинкерный кирпич - у них внутренний прованс в душе. Всё убивается. Когда в коридорах я вижу плакаты с котиками, вышивку, нелепые фотографии, мне хочется сказать: «Что вы вообще делаете? Ведь вы практически в музее живёте и должны кайфовать от этого, а не уничтожать, развешивая нелепые картинки и перекрашивая стены в зелёный». Я даже хотела заменить эти плакаты на репродукции современного искусства, но не поймут ведь, скажут: «Хулиганство!»

В прошлом году на Венецианской биеннале ребята, кажется, из Аргентины изучали наш дом. Интересно, что для других стран он представляет какую-то историю, ценность, а для нашей - просто место для котиков, икон, позолоты и кирпича. Вообще нет ощущения, что люди живут именно в этом доме. Да, они стараются сделать что-то уютное, но это «что-то» совершенно оторвано от реальности. Мне кажется, так происходит от всеобщей неопределённости: наши идеологи внушают народу, что он и от Ленина, и от царя. В итоге у людей в голове каша, отсюда эстетика совка, православия и скреп духовных.

В доме есть определённый костяк жильцов. Остались старушки, половине из которых квартиры достались бесплатно после войны, когда сюда селили офицеров. Но есть и те, кто здесь недавно или снимает. Несмотря на то что я не самый общительный человек, могу сказать, что все друг друга знают, всегда здороваются и при необходимости обсуждают важные вопросы. Когда мы только переехали, на нашем этаже жила старшая по дому, но через некоторое время она скончалась, и должность перешла по наследству к её сыну. Обычно бытовыми вопросами никто не хочет заниматься, а он хоть что-то понимает и делает. Ещё у нас есть консьержка, но всё равно к нам часто приходят какие-то непонятные личности, предлагают счётчики поменять, какие-то конфеты купить, а из подъезда регулярно пропадают велосипеды. Так и получается, что гигантский холл, в котором могли бы стоять те же коляски, пустует.

Раньше в доме был очень атмосферный магазин с тётушками на каждой кассе. В нём можно было купить всё: от перстней до молока. Естественно, туда стекалась вся районная пьянь - они приходили за чекушками и часто переругивались с продавщицами, у них были очень тонкие отношения. К сожалению, года три назад магазин закрылся, а на его месте появилась сетевая «Магнолия», которая напрочь лишена той сумасшедшей эстетики. Мне кажется, жители дома грустят по старому магазину, несмотря на то что он был не самым удобным: в каждом отделе была своя касса, и приходилось отдельно платить за хлеб, отдельно за молоко, отдельно за колбасу. Из магазинов рядом ещё есть «Пятёрочка» и «Перекрёсток». Но в них плохой выбор, поэтому мы чаще всего ездим в «Ашан», который находится в «Авиапарке».

В отличие от Петербурга, где полно экскурсий по различным домам и крышам, в нашем доме такого нет. Хотя вокруг дома часто крутятся люди с фотоаппаратами, всё снимают. Кажется, у Лебедева был проект, в рамках которого исследовали городскую среду: ходили по домам, лазили по крышам. Наш дом тоже много фотографировали. Ещё у нас постоянно снимают кино. Часто выходишь и видишь осветительные приборы. Знаю, что некоторые даже сдают квартиры под съёмки.

Прямо у дома есть небольшая детская площадка, а в соседних дворах - ещё несколько довольно больших. Через дорогу от нас стоит дом со шпилем, на него часто обращают внимание и удивляются, что это были просто конюшни. Сейчас здание передано театру балета, но реконструкцию забросили. С другой стороны - Дом авиаторов , . Также рядом находится ипподром. Сама я туда не хожу, но знаю, что там . Из окна видно машины, которые не могут найти места на парковке, и нарядную публику - бывают даже дамы в шляпках. А недавно после реконструкции открыли комплекс бывшей фабрики «Большевик», а на его территории - , благодаря которому в районе стало появляться больше приятной молодёжи. Вообще, я надеюсь, что благодаря преобразованиям здесь наконец-то появятся нормальные заведения с едой, потому что сейчас есть негде. Беговая - совершенно мёртвая улица, по ней даже пройтись нельзя, всё покрыто слоем пыли. На Ленинградке есть какое-то кафе «Москва», но там довольно странно.

В целом расположение дома - большой плюс, если не говорить об экологической составляющей и шуме от пересечения магистралей. Отсюда можно доехать на троллейбусе куда угодно за счёт Беговой улицы и Ленинградского проспекта. Наверное, поэтому мы и не видим смысла покупать машину. Кроме того, мы находимся не так далеко от Белорусского вокзала, но при этом «вокзальные» здесь не тусуются. Криминала тоже нет. Конечно, как и везде, бывают маленькие попойки и странная молодёжь, но ничего особенно неприятного.

Мне нравится жить в Ажурном доме, хотя когда мы только переехали, то не планировали оставаться надолго: с окнами беда, а летом вообще невозможно. Но пока уехать не получается. Муж работает на «Баррикадной», и ему удобно. Я тоже спокойно езжу на объекты, после чего успеваю вернуться домой, поработать и поехать по другим делам. Когда живёшь далеко, работать в таком темпе проблематично.

Цена двухкомнатной квартиры

19 миллионов рублей

Аренда двухкомнатной квартиры

60 тысяч рублей в месяц

Валентина Киселёва, пенсионерка, 80 лет: Мой покойный муж жил в этом доме с 1941 года, а я попала сюда в 1960 году. Мы много путешествовали по Германии, Чехии, Венгрии, Болгарии и Румынии, поэтому можно сказать, что здесь я начала постоянно жить только в 1977 году. До пенсии я работала врачом-хирургом, помогала детям с заячьей губой и волчьей пастью, а муж был инженером по железобетону, строил всякие станции и прочее.

Я живу в двухкомнатной квартире на пятом этаже. Все мои окна выходят во двор, это солнечная сторона. Пыли здесь мало, но, если я открою окна, в комнатах будет не только душно, но и ужасно жарко, и я вообще тут погибну. К счастью, вечером всё быстро проветривается, и я могу нормально спать. Вообще, мне не нравится здесь жить. Я просто не люблю этот дом: всё рушится, то зальют, то ещё что-нибудь произойдёт.

Про Ажурный дом я знаю совсем мало, хотя у нас раньше даже книжка была, но куда-то запропастилась. Я помню, что это был первый блочный дом, его построил товарищ Буров. Муж мне говорил, что здесь в железобетоне не хватает щёлочи, поэтому строение быстро развалится. И действительно, сейчас я не могу поменять окна, потому что они вываливаются потихоньку. Кроме того, от фасада здания отваливаются плитки, одну машину даже пробило. У меня есть подзорная труба, и я наблюдаю, как всё здание облезает и рушится, - не дом, а ужас! Никто ничего не чинит, ведь наш дом относится не к Мосжилимуществу, а к министерству культуры.

Мне давно ещё муж говорил, что у нас под домом есть бомбоубежище, из которого ведут три выхода: на бега, к гостинице «Советской» и ещё куда-то. Я тогда ему не верила, думала, он просто дурака валяет. А потом встретила товарища, который имел отношение к гражданской обороне, и он мне всё подтвердил. После этого я и сама под дом спускалась, но там теперь всё завалено хламом и мусором.

Скорее всего, этот дом строили для высокопоставленных товарищей, хотя квартиры в нём фиговые. Например, в угловых все комнаты проходные. Самая лучшая планировках в тех, которые выходят на проспект: в них все комнаты изолированные. Но в любом случае во всех квартирах очень маленькие кухни. У меня, к примеру, только четыре квадратных метра. Пришлось заложить балкон, чтобы на кухне поместился холодильник. Кухни маленькие, потому что это был дом коммунистического быта. Ещё когда я была студенткой и мы с моим мужем только встречались, на первом этаже находилась столовая, в которой за плату можно было брать еду и разогревать у себя. Но потом на месте столовой открыли магазин.

После войны в Ажурном доме жили очень приличные люди: были и генералы, и заслуженные врачи, и спортсмены. Во времена моего студенчества здесь жили Симонов и Серова, у них любовь была. А почему я знала, что это Симонов, так мне наш электрик Николай Васильевич рассказал - он Симонову электричество чинил. Другая наша соседка, портниха, шила для Серовой шторы и одежду. Ещё здесь жила чемпионка мира по фигурному катанию Ира Моисеева. Её мама была заслуженным врачом, а папа, кажется, Героем Советского Союза. Неудивительно, что здесь раньше столько фильмов снимали.

Сейчас из стареньких нас человек шесть осталось: кто-то давно получил квартиру и переехал, а кто-то умер. Врачи наш дом называют «раковым корпусом»: за последние два года от онкологии здесь не стало семи человек, ещё пятеро борются с болезнью. Я проверяла дом на радиацию, но она в пределах допустимой нормы.

Раньше старшей по дому была Алласанна (Алла Александровна. - Прим. ред.) , когда она умерла, должность занял её сын, Антон. Алласанна была потрясающей женщиной. Она окончила художественный институт, вела для нас всевозможные кружки, устраивала праздники, субботники. Например, на Новый год, после домашнего застолья, мы все собирались в вестибюле, куда приносили пироги и музыку на все случаи жизни. Танцы и веселье продолжались до утра. К сожалению, сейчас такого больше нет. Только с другими бабками собираемся на скамейке, мужики ведь давно поумирали. Но я стараюсь быть инициативной, постоянно приглашаю других пенсионеров сходить куда-нибудь, для этого развешиваю объявления. Иногда меня даже спрашивают: «Валя, а что мы так долго никуда не ходим?» Например, у нас рядом с домом есть Международный университет, где с сентября по май студенты проводят потрясающие концерты. Сейчас у меня ещё одна мечта есть - собрать всех и пойти в картинную галерею, которая недавно открылась на фабрике «Большевик». Вообще, мы любим искусство, иногда собираемся у меня, завариваем чай и рассматриваем книгу о Ренессансе.

Восемь лет назад мне поставили ножной протез. Какое-то время я ходила в кружок для инвалидов, где нас обучали рукоделию. После этого и начала мастерить разные вазы из всякого барахла, очень хотелось занять себя чем-нибудь. Сначала на помойках собирала интересные вещи, а сейчас мне периодически под дверь подкидывают то люстру, то лампу какую-нибудь. Иногда приносят очень любопытные вещи, например люстру XIX века. Не могу сказать, что я что-то особенное делаю, это просто дурь в голове. Своими поделками я украшаю коридоры. Жильцы по-разному к этому относятся: четвёртый этаж равнодушен, третий очень любит, а на втором этаже много новеньких, им как-то до лампочки всё это. Ещё мои поделки берут на выставки - недавно мне за участие в них подарили телевизор. Также у нас в подъезде много рисунков - это соседка Таня делает. И фотографии есть, их нам отдало туристическое бюро, которое раньше находилось в доме. Для детей я вешаю разные игрушки и картинки со зверятами, им нравится.

Раньше в нашем доме спали бомжи и пьяницы. Но в 1998 году мы с Аллой Александровной объединились, сделали домофон, выжили всех пьяниц и навели порядок. Долгое время у нас круглосуточно были консьержи. Сейчас же в подъезде никто ничего не оставляет, потому что воруют. Конечно, я не хочу обижать новую консьержку, она ведь у нас только до семи вечера, а потом уходит. Иначе пришлось бы собирать намного больше денег, а многим это тяжело.

Со внутренним двором у нас тоже всё очень плохо. Каждый раз недобрым словом вспоминаем нашего мэра за то, что он убрал забор. Раньше там росла трава и цветы, а сейчас всё вытаптывают. Вообще, у нас не двор, а самый натуральный гараж - вечером под окнами может стоять до 40 машин. Ещё и асфальт больше не метут, только мусор совком собирают. То ли дело было раньше: бабы придут, ведро поставят, возьмут метлу - и весь двор блестит! Недавно один сосед решил проверить асфальт у нашего дома, в итоге нашёл почти все злые элементы таблицы Менделеева: ртуть, свинец, кадмий и прочее. Мы стараемся здесь не сидеть и ходим в соседний двор, где есть большая детская площадка с множеством скамеек.

Сейчас в нашем доме находится магазин «Магнолия», а раньше на его месте был другой продуктовый, с которым мы очень дружили. Его директор Алексей Ефимович делал пенсионерам подарки каждый Новый год и 8 Марта, дарил пакеты с фруктами и конфетами. Мы же устраивали для них концерты, на которых наши дети выступали, приходили на все праздники. На Новый год Алла Александровна даже Дедом Морозом наряжалась! В общем, крепко дружили и веселились всегда. А в «Магнолии» я продукты не покупаю, там дорого. Предпочитаю ходить в «Пятёрочку», зимой же мне всё необходимое соцработник приносит.

Я никуда не езжу, потому что не могу пользоваться общественным транспортом из-за протеза. Да и ездить мне, наверное, некуда: в поликлинику хожу пешком, пенсию снимаю вместе с внуком. Вот сейчас жду, когда приедет дочь, и мы вместе на такси отправимся в Третьяковскую галерею на выставку Айвазовского. Ради такого и денег не жалко!

Приметное здание по адресу Ленинградский проспект, 27 получило в народе два названия – Ажурный дом (за наличие узорчатых решеток на фасаде) и Дом Бурова (по фамилии одного из архитекторов).

Возвели его на месте одной из хозяйственных построек , на пересечении с Беговой аллеей, начало которой обозначено двумя прямоугольным постаментами бывших въездных ворот к конноспортивному комплексу. На пилонах установлены скульптурные группы «Диоскуры, укрощающей коней», появившиеся здесь еще в 1899 году.

Фото 1. Ленинградский проспект, 27 в городе Москве

Вопреки тогдашним нормам градостроительства, «ажурный» дом возвели не вдоль красной линии, а значительно отступив от нее. Главной особенностью строения стали узорчатые решетки, выполненные из бетона и прикрывающие собой кухонные лоджии.

Узорчатое переплетение имеет два разных рисунка, основой которых послужили эскизы известного живописца Владимира Андреевича Фаворского по растительной тематике. Эта архитектурная деталь изначально была призвана не только украсить дом, но и спрятать от глаз посторонних, например, развешенное на лоджиях белье, что точно не придавало бы изыска зданию на одной из центральных городских улиц.

Фасадная часть здания муарового цвета, сопоставима с мраморным оттенком. Говорят, что первоначально такой колер стен не был предусмотрен, а все случилось совершенно случайно: Бурову сообщили со строительного комбината, что получить ровный цвет бетонного покрытия не удается, после чего он велел добавлять краситель в бетон во время его заливки в формы. Разводы все равно остались, но в новой цветовой гамме они смотрелись уже более благородно – под мрамор.

Фото 2. Ажурный дом на Ленинградке иногда называют домом Бурова

Высота дома на Ленинградском проспекте, №27 – шесть этажей. Его объем выполнен в простой, несколько «индустриальной» форме. В просторном подъезде, причем единственном, устроено три лестничных марша, ведущих в расположенные буквой П сопряженные корпуса строения.

Внутреннее оформление выполнено без присущих сталинским элитным домам лепнины и мозаики: это неудивительно, т.к. архитектор Буров строил дом как образец будущего стандартного жилья для обычных советских людей. Правда, первыми жильцами стали все же семьи старших офицеров армии и правоохранительных органов, хотя комфортабельными и элитными местные квартиры трудно было назвать даже тогда: совмещенные санузлы, кухни 4-метровые, комнаты по 14 и 17 квадратов, расположение квартир коридорного типа.

Интересна была задуманная планировка. Так, первый этаж отводили под социальные объекты для обслуживания жильцов дома, а вот сами квартиры располагались на этажах, начиная со второго, который наряду с третьим, считались самыми престижными уровнями.

К сожалению, воплотить в жизнь все задуманное не удалось из-за начала войны с фашистами в 1941 году, а потому в подвалах здания оборудовали бомбоубежища, квартиры, рассчитанные на одну семью, превратили в коммуналки, социальную инфраструктуру не создавали (к ней вернулись только после войны, и то в усеченном виде).

Ажурный дом под номером 27 на Ленинградском проспекте так и не стал типовым. После войны средств на восстановление страны не хватало, и поэтому о всяких украшениях фасадов в виде узорчатых решеток больше ни шло и речи – строили что попроще и подешевле, да и на смену крупноблочному строительству пришла технология панельного производства.

История и факты о доме с узорами на фасаде

В 1930 году Андрей Константинович Буров, после своей командировки в Соединенные Штаты Америки, вернулся с идеей устройства жилых домов совместно с инфраструктурными объектами общественного и социального назначения. Именно так он и проектировал свой новый дом.

Здесь должны были быть ресторан (именно этим и объясняется небольшая площадь кухонь, на которых пищу, принесенную из этой точки общепита, предполагалось только разогревать, а не готовить), продовольственный магазин, парикмахерская, а также дошкольные детские учреждения – сад и ясли. Попасть в них можно было не выходя из дома – туда вели отдельные двери прямо из подъездного пространства (в действительности, это так и не было реализовано).

Построенный незадолго до Великой Отечественной войны "Ажурный дом" (также известный как "Кружевной дом", "дом-аккордеон" и дом Бурова) планировался в качестве типового проекта, но волей судьбы остался в единственном экземпляре и стал одной из самых известных архитектурных достопримечательностей Москвы.

Шестиэтажный жилой дом П-образной формы был построен в 1936-1940 годах и стал одним из первых жилых домов, возведённых из крупных бетонных блоков заводского изготовления - по этой причине его считают первым многоэтажным панельным домом в Москве. Особенностью дома, за которую его прозвали ажурным и кружевным, являются изящные бетонные решётки в виде цветочного орнамента, закрывающие кухонные лоджии и то, что на них находится. Декоративные решётки выполнены по рисункам известного графика Владимира Флаворского. Есть у дома и другая декоративная особенность, менее заметная - панели на внешних стенах выглядят так, словно сделаны из мрамора, но на самом деле они тоже бетонные; секрет в том, что на заводе в бетон добавили краситель - по легенде, это была вынужденная мера, вызванная невозможностью добиться равномерного оттенка бетона. Так или иначе, благодаря этой детали дом не требует дополнительной внешней окраски, и дошёл до нас в том же самом цвете, в котором и был построен.

Сейчас это не так уж очевидно, но изначально проект задумывался как типовой - для массовой жилой застройки; его авторы - архитектор и инженер-изобретатель Андрей Буров и архитектор Борис Блохин. Появление на фасаде дома ярких декоративных элементов в виде цветочного орнамента - результат амбициозных задач, которые поставил перед собой Андрей Буров при разработке проекта жилого здания массовой застройки: по мнению архитектора, массовая советская застройка должна была быть не только практичной и функциональной, но и красивой, а жильцы дома должны иметь доступ к развитой инфраструктуре шаговой доступности. В какой-то степени это сказалось и на планировке квартир: кухни в них специально сделаны маленькими, поскольку предполагалось, что готовить для жильцов будут в ресторане на первом этаже, а в квартирах еда будет только разогреваться. Помимо ресторана, в доме также должны были быть гастроном, парикмахерская и детский сад, причём проход к ним предполагалось сделать прямо из подъезда. Идеи подобного обслуживания жильцов и взгляды на социальную инфраструктуру архитектор привёз из США, куда он ездил в командировку в 1930 году.

К сожалению, стать массовым проекту было не суждено: началась война, подвалы переоборудовали под бомбоубежища, а в квартиры поспешно заселяли по несколько семей. После войны массовое домостроение проект отвергло: страну нужно было восстанавливать, и выбор пал на более дешёвые и простые строения.

Сейчас "Ажурный дом" - памятник архитектуры, притягивающий взгляды прохожих и автомобилистов своим необычным и красивым видом. А ещё про него шутят: мол, вот какой дальновидный был архитектор Буров - предвидел, что люди будут хранить на балконах всякое говно, и с помощью красивых декоративных решёток спрятал позор с глаз долой.

Адрес, по которому находится "Ажурный дом": Ленинградский проспект, 27. Добраться до него можно пешком от станций метро "Динамо" и "Белорусская" Замоскворецкой линии, а также от станции "Беговая" Таганско-Краснопресненской.

В каждом столетии прекрасный облик Москвы дополнялся новыми архитектурными объектами, заслуживающими внимания. Украшением Москвы стал и шестиэтажный дом архитектора Бурова на Ленинградском проспекте, или «ажурный» дом, построенный в 1940 году.

Дом Бурова был первым в Москве, выполненным из бетонных блоков, изготовленных на заводе. Но особое внимание привлекают ажурные бетонные решетки растительного орнамента, закрывающие балконы. Именно благодаря этому архитектурному решению дом и смотрится ажурным.

Орнамент бетонных решеток дома архитектора Бурова создан по рисункам знаменитого русского художника Фаворского, у которого Андрей Буров учился во ВХУТЕМАСе.

Архитектор Буров планировал свой ажурный дом в Москве, как начало целой серии блочных домов, но строительство, которое началось в 1936 году и закончилось накануне войны, стало своего рода уникальным. Никогда после в блочный типовой дом не вкладывалось столько фантазии и эстетики.

Если посмотреть на фасад «ажурного» дома, создается ощущение, что ажурные части облицовки балконов соседствуют с мраморными стенами дымчато-серого цвета. Но это не мрамор. Такой эффект был создан за счет технологии добавления краски в бетон.

Дом сразу стал популярным в Москве, и в нем проживали и знаменитости — летчик Василий Сталин, писатель Константин Симонов и актриса Валентина Серова.

Архитектор Буров хотел создать в «ажурном» доме в Москве небольшой кондоминимум с развитой инфраструктурой. С этой идеей он познакомился в Америке в 30-е годы. На первом этаже планировались кухни с доставкой еды, магазин, бытовые услуги, детский сад, и т.д, но воплощению этих идей помешала война. В 1941 году цокольные и подвальные части дома были переоборудованы в бомбоубежища.

Если не считать наружной эстетики, внутри «ажурный» дом смотрелся совершенно без излишеств, характерных для сталинской эпохи, стандартным домом для проживания советских граждан. Никаких лепнин или мозаичных панно в подъезде, только весьма удобные широкие лестницы. И квартиры — малогабаритные, и почти во всем доме коммунальные.

«Ажурный» дом строился рядом с территорией московского ипподрома и тематически украшен копиями конных статуй архитектора Клодта.

Дом Бурова выстроен «покоем» или буквой П, в нем всего один подъезд, но при этом огромный, с тремя лестницами и широченными коридорами. Старожилы ажурного дома на Ленинградском проспекте помнят, что когда-то в нем работала шашлычная, которую называли «Антисоветской», потому что на другой стороне проспекта стоит гостиница «Советская».

Архитектор Буров по праву считается пионером новых строительных технологий. Он планировал свой «ажурный дом» в Москве, надеясь, что массовое жилье в СССР будет красивым и удобным.

Виктория Мальцева

20-е гг. XX в. ознаменовываются появлением типового строительства.
В Москве начинается новый промышленный рост после дореволюционного периода, сопровождающийся приездом сельских жителей работать на московских предприятиях. Так как перенаселение города способствует уплотнению жилищных условий, рабочие заселялись посемейно в доходных домах, которые ввиду бедности послевоенной экономики надстраивались двумя, а то и тремя этажами для увеличения площади. В то же время на окраине новые дома строились, но из низкокачественного материала. Тот период исторически известен как экспериментальный, в первую очередь это определение касалось строительных материалов: в дело шли камышит, фибролит и терразитовые штукатурки.
В 1925 г. Моссовет организовывает строительство многоэтажных домов с типовыми квартирами. «Секции Моссовета» ‒ двух-, трех- и четырехкомнатные квартиры на одной лестничной клетке. Дома в строительстве уже более дорогие: кирпичные со скатными крышами. Секция типизации при Стройкоме выполняется из железобетона и шлакоблоков с плоскими крышами. В это время рождается и становится массовой идея создания общественной сети, преимущественно первый этаж отдается под общественные сектора: детские сады, прачечные, кухни и т. д. Ярым пропагандистом данной идеи был советский архитектор А. Буров, впоследствии ставший главным архитектором Киева. Задумка устроения общественных мест в жилых домах – это в том числе использование опыта поездки в Америку, где Буров увидел соединение удобств индивидуальной квартиры с полным общественным обслуживанием. Он считал, что правильно связывать архитектуру с новыми социальными задачами и потребностями.
«Ажурный дом» строится Буровым в 1939-1940-х гг. Дом замышляется архитектором как дом-коммуна, где общественное будет преобладать над личным, с небольшими квартирами и обширными общественными помещениями на первом этаже: столовая, прачечная, ясли, детсад.
Стоит отметить, что ближе к 30-м гг. возникает так называемый гармонизированный конструктивизм. В этом важную роль сыграл архитектор классической школы, один из основателей советского архитектурного стиля сталинский ампир И. Жолтовский. Он вернул «опустевшим» фасадам авангардных зданий ордер, который геометрически членил фасад. Такой метод назывался индустриальным, ему был присущ повтор одинаковых серийных элементов как по горизонтали, так и по вертикали. Новаторской в «Ажурном доме» была кладка стены, состоявшая из вертикальных простеночных блоков шириной от окна до окна и горизонтального ряда блоков-перемычек.
Фактически это последний шаг по направлению к панельному строительству, так как в нем были применены блоки максимального размера (более крупные невозможно было поднять). Дальше можно было только снизить толщину и вес блока, что приводит к созданию панели, но этой инженерной разработке не суждено было случиться: помешала война.
Буров при строительстве дома, по сути, сделал каркас из блоков и зрительно облегчил всю структуру дома.
Конечно, декор дома заслуживает отдельного обсуждения. В первую очередь панели выполнены из мрамора, а, во-вторых, в панелях вырезаны украшения в виде растительных орнаментов. Эти решетки выполнены по эскизам советского педагога и теоретика изобразительного искусства, профессора, академика АХ СССР, народного художника СССР и лауреата Ленинской премии В. Фаворского.
«Ажурный дом» по планам Бурова должен был стать фешенебельным домом-коммуной, где располагались продовольственный магазин, кафе-ресторан, сад-ясли и бюро обслуживания, которое выполняло заказы на доставку продуктов и обедов, уборку квартир, стирку и прочие услуги.
Однако этим планам помешало начало войны. Она же стала причиной того, что дом так и не вошел в серию, оставшись единственным экземпляром. Несмотря на то что дом Бурова строился для обычных советских граждан, первыми в него въехали высшие военные чины. Впрочем, среди известных жильцов дома были и советский прозаик К. Симонов, и актриса В. Серова. Тем не менее все квартиры в доме были призваны подчеркнуть «неэлитарность» здания: во многих были совмещенные санузлы и крошечные кухни. Последние были сделаны намеренно: предполагалось, что люди будут брать готовую еду в ресторане на первом этаже и разогревать у себя. Также жильцы могли спускаться в общественные зоны не раздеваясь: для них в доме сохранилась замурованная дверь. Метраж квартир был небольшой – 40х55х80 кв. м, высота – 3,20 кв. м.
Дом переходного типа до сих пор сохранил следующую планировку: первый этаж для общественных помещений, остальные пять – для жилых. Сегодня на первом этаже арендные площади для коммерческих компаний. В жилой ячейке дома сохранялись тесные связи. Говорит жительница дома В. Г. Киселева: «Своими поделками я украшаю коридоры. Жильцы по-разному к этому относятся: четвертый этаж равнодушен, третий очень любит, а на втором этаже много новеньких, им как-то до лампочки все это. Еще мои поделки берут на выставки ‒ недавно мне за участие в них подарили телевизор. Также у нас в подъезде много рисунков ‒ это соседка Таня делает. И фотографии есть, их нам отдало туристическое бюро, которое раньше находилось в доме. Для детей я вешаю разные игрушки и картинки со зверятами, им нравится».